Программа №1303

Владику было два года, когда наша жизнь разделилась на до и после. Одним утром он просто не смог встать на ногу и не пошел в сад. Я никогда не забуду этот день. В Морозовской больнице специалисты поставили моему ребенку страшный диагноз: «саркома Юинга левой большеберцовой кости».

К сожалению, так получилось, что мы с мужем развелись. Однако, несмотря на это, он физически мне помогал в больницах, подменял меня, за это ему большая благодарность.

Нас отправили в Научно-практический центр имени В. Ф. Войно-Ясенецкого. Там сын обследовался и лечился около трех лет. В стенах НПЦ он перенес 14 блоков химиотерапии и 2 операции.

В 5 лет Владику установили его первый эндопротез, но этот эксперимент оказался неудачным. Ранее таким маленьким детям протезы в России еще не ставили. Конечно же, ходить на нем мой мальчик не смог. Кроме того, во время хирургического вмешательства врачи повредили нерв и сухожилия.

Позже на прооперированном месте образовался гнойный свищ. С такой ногой мы жили год, пытались лечить, но проблема все равно возвращалась. Протез не работал, Влад не давал прикасаться к ноге и кричал, чтобы никто ее не трогал.

Я решила перейти в другую больницу. Мы оказались в НМИЦ онкологии имени Н.Н. Блохина, где Владику провели еще одну операцию. Новый протез хорошо сгибался и разгибался, но нога настолько сильно гноилась, что он стал виден снаружи. Так ребенок ходил 4 месяца. В итоге врачи вызвали нас в больницу и сказали, что в нашей ситуации выход только один — ампутация. Мы были в шоке. Столько мучений, и такой результат…

Я подготовила сына к этой новости и уже пошла подписывать документы на операцию, как вдруг меня вызвал другой доктор и предложил спасти ногу ребенка. Процентов было всего 10, но я согласилась.

Началось лечение. Специалисты почистили ногу от гноя и установили спейсер. Вся инфекция ушла, и свищ больше не образовывался.

Врач объяснил, что эндопротезы нужно будет устанавливать до тех пор, пока не закончится рост ребенка. Он сразу сказал, что Владику, скорее всего, предстоит перенести еще две-три операции, чтобы к 18-20 годам избавиться от разницы в длине ног.

Конечно, впереди Владика ждет не одно хирургическое вмешательство, но я верю, что он будет ходить сам, без костылей, как полноценный человек. Однако для этого необходим специальный эндопротез, который изготавливается по индивидуальным меркам ребенка и стоит более 2 миллионов рублей!

Найти такую огромную сумму за короткий срок мне негде. Мы с Владиком живем на съемной квартире в Москве, так как он ходит в специализированную школу. Я подрабатываю риелтором, но денег едва хватает на жилье, еду и одежду.

Обратиться за помощью нам не к кому. Папа Владика все свое внимание уделяет новой семье, с нами общается редко, поэтому на него мы не надеемся. Неравнодушные и отзывчивые люди — наша последняя надежда!

Влад очень сильный ребенок! Несмотря на все трудности, настрой у него боевой. Сын мечтает выздороветь и стать программистом, чтобы много зарабатывать и помогать больным детям. Я верю, что у него обязательно все получится!

Я заранее благодарна каждому, кто не безразличен к детям, нуждающимся в помощи! Ваша поддержка для нас очень важна!

С уважением, мама Владика